Соответственно, ГРАММАТОСОФИЯ (grammatosophy) - это раздел философии, который рассматривает фундаментальные отношения и свойства мироздания через грамматику языка, в том числе через призму  служебных (грамматических) слов, а также грамматических форм и правил.

Одним из упущений философии в минувшие века было то, что она работала почти исключительно с существительными, реже с прилагательными, и почти никогда - с глаголами, наречиями и служебными словами. Oсновные слова-понятия величайших философов - это, как правило, существительные: "идея", "сознание", "бытие", "материя", "субстанция", "форма", "закон", "единство", "противоречие", "свойство", "человек", "мир", "универсалия", "диалектика"...

Бертран Рассел отмечал в "Проблемах философии" (1912):

    "Даже среди философов широко признаются только те универсалии, которые обозначаются именами прилагательными и существительными, тогда как обозначаемые глаголами и предлогами обычно упускаются из виду. Этот пропуск имел очень большие последствия для философии; без преувеличения вся метафизика после Спинозы преимущественно определялась этим обстоятельством.  Прилагательные и имена нарицательные выражают качества или свойства единичных вещей, тогда как предлоги и глаголы большей частью выражают отношения между двумя и более вещами".  [1]

 Абстрактные существительные, которые доминируют в словаре классической философии,  представляют мир назывательно, статично,  и провоцируют редукцию всех конкретных явлений к немногим общим понятиям. Абстрактные понятия-существительные (типа "дух", "материя", "бытие", "идея", "единство", "движение"), которые доминируют в словаре классической философии,  представляют мир назывательно, статично,  и провоцируют редукцию всех конкретных явлений к немногим общим понятиям.
 Поставленные, например, перед выбором, "считать ли первичным бытие или сознание" или "как согласуются законы природы со свободой воли", мы оказываемся в плену тех философских решений, которые продиктованы  самой структурой данного языка, основанного на примате имен существительных. Такой язык субстантивирует мир, т.е. превращает его в набор  предметностей - идеальных или материальных, психических или физических.

Однако у философии есть огромный и еще почти не тронутый языковой ресурс - так называемые "служебные слова": предлоги, союзы, частицы, артикли, а также местоимения. Они относятся к конкретным явлениям не редуктивно,  как  общее к частному, а реляционно и конструктивно, как множители и преобразователи конкретных значений. Например, предлоги "в" и "с", союзы "как" и "что", частицы "бы" и "ни", дательный падеж существительных и второе лицо глаголов обладают своей собственной значимостью, которая бессознательно актуализируется во множестве речевых актов.  С философской точки зрения, грамматические слова и формы, именно в силу своей  "формальности", обладают смысловым преимуществом  перед  теми категориями, которые выражаются лексически полновесными, знаменательными словами. Лексическое значение, будучи конкретным и специфическим, в качестве философской  категории навязывается как всеобщее тем явлениям, которые  под эту категорию подпадают. Например, понятие  "материи" покрывает собой все разнообразие материальных явлений, от мухи до слона, от цветка до горы,  вмещает их в себя и категориально замещает их собой. Грамматическое слово, напротив, не подводит "под себя" другие слова, не обобщает явления, а показывает разные способы их сочетаемости, соотносимости,  которая и образует самый глубинный слой мыслимого.

В поисках фундаментальных свойств и отношений философии следует обращаться к так называемым "служебным словам": предлогам, союзам, частицам, артиклям, а также местоимениям. Они относятся к конкретным явлениям не редуктивно,  как  общее к частному, а реляционно и конструктивно, как множители и преобразователи конкретных значений. Например, предлоги "в" и "с", союзы "как" и "что", частицы "бы" и "ни", дательный падеж существительных и второе лицо глаголов обладают своей собственной значимостью, которая бессознательно актуализируется во множестве речевых актов. [2]

С философской точки зрения, грамматические слова, именно в силу своей  "формальности", обладают смысловым преимуществом перед  теми категориями, которые выражаются лексически полновесными, знаменательными словами. Лексическое значение, будучи конкретным и специфическим, в качестве философской  категории навязывается как всеобщее тем явлениям, которые  под эту категорию подпадают. Например, понятие  "материи" покрывает собой все разнообразие материальных явлений, от мухи до слона, от цветка до горы,  вмещает их в себя и категориально замещает их собой. Грамматическое слово, напротив, не подводит "под себя" другие слова, не обобщает явления, а показывает разные способы их сочетаемости, соотносимости,  которая и образует самый глубинный слой мыслимого.

Например, предлог "с" указывает на такое значение совместности,  соединения, которое может относиться к самым разным явлениям и лицам ("я с друзьями", "собака с кошкой", "дождь со снегом"), не подводя сами эти явления под категорию "единство".  Частица "бы" указывает на значение сослагательности, к какому бы действию оно не относилось ("пошел бы", "съел бы", "увидел бы"),  в то же время предоставляя данным действиям свободу относиться к другим модальностям, -  в отличие от предметно-номинативной категоризации, где "идти" подпадало бы под категорию "движения", а "видеть" - под категорию "чувственного восприятия".  Предлоги, союзы, частицы и другие "грамматические" слова и формы, такие как падежи, лица, формы залога и наклонения, не обобщают и не замещают конкретные предметности-мыслимости, а напротив,  раскрывают множественность их отношений  и соответственно умножают оттенки их значений ("свобода от", "свобода в" и "свобода для"  - разные смыслы свободы).

По замечанию Л. Витгенштейна, "сущность ярко выражается в грамматике. /.../ О том, какого рода объектом является нечто, дает знать грамматика. (Теология как грамматика.)" [3] Возможно, имеется в виду, что грамматика охватывает высшие, "богооткровенные"  законы мышления, которые предписаны языку в виде аксиоматических правил и обычно не подлежат обсуждению.  Грамматика - это не то, что мы думаем, а чем мы думаем, когда говорим, или даже то, что думает нами;  это бессознательное нашего мышления. Но философия как раз пытается прорваться к тем сущностям, которые лежат по ту сторону предметных слоев языка и мышления, так сказать, на самом дне быстротекущей речи. Поэтому философия  - это прежде всего "грамматософия", а потом уже "лексикософия"; она больше всего заинтересована именно в тех моментах мышления, которые меньше всего контролируются самим мышлением, предзаданы ему, образуют негласную, неслышимую систему правил или проскальзывают в тех "незначительных" словечках, которые употребляются автоматически. Задача грамматософии - остранение, деавтоматизация именно этих наиболее стертых, привычныхзнаков мышления, в которых оно вдруг предстает неузнаваемо самому себе.

Грамматософия, как раздел философии,   призвана изучать ту значимость и категориальность, которая потенциально содержится в грамматических словах, формах и правилах, выражающих самые фундаментальные отношения мироздания.  Классические трактаты Серена Кьеркегора "Или - Или" (Enten-Eller, 1843) и Мартина Бубера "Я и Ты" (Ich und Du, 1923) как раз и представляют собой опыты философского осмысления и категоризации таких "незаметных" и вездесущих формальных слов.

Можно предложить особый способ чтения текстов, выделяющий в них то, что обычно проскальзывает мимо внимания: предлоги другие служебные слова. При обычном чтении  они оказываются как бы невидимыми,   поскольку все внимание обращено на знаменательные слова и  их сочетания, на "кирпичи", а не сцепляющий их "цемент", меняющий всю кривизну смыслового пространства. Можно назвать такой метод "предложным" чтением - prepositonal reading, в отличие от propositional reading, которое направлено на суждения, пропозиции, тот аспект высказывания, который выражен знаменательными словами. [4]

Прочитав такие суждения:

"сознание существует в мозге как фантомное проявление его нейронной активности", и

"мозг существует в сознании как фантомный объект его интроспекции, самонаблюдения ", -

Важность и вездесущность грамматических (незнаменательных) слов отражается в статистике речи:  они неизменно занимают первые 20-40 позиций в частотном словаре большинства языков мира. Так, по данным "Частотного словаря русского языка", первая десятка самых употребительных русских слов выглядит так: "в (во)", "и", "не", "на", "я", "быть", "что", "он", "с (со)", "а". То, что грамматические слова являются самыми частотными  в большинстве языков, говорит об их первоочереднoй необходимости мышлению,  как  семантических  универсалий. В этом смысле главными философскими терминами в большинстве языков могут стать артикли, предлоги, частицы, союзы (см. "В", "Как бы" и "Тэизм").

Близко к служебным словам, по своей лексической всеобщности и широкой сочетаемости с конкретными понятиями, стоят приставочные морфемы (см. Амби-, Гипер-, Нeдо-, Прото-).

См. также Частотный словарь как философская картина мира

1.  Universals and Particulars: Readings in Ontology, ed. by Michael J. Loux. Notre Dame, London: University of Notre Dame Press, 1976, pp. 27-28.

2. Частотный словарь русского языка, под ред. Л. Н. Засориной. М., "Русский язык", 1977, с. 807.

3. Л. Витгенштейн. Философские исследования, 371, 373, в его кн. Философские работы, М., Гнозис, 1994, ч.1, с. 200.

4. Preposition - предлог; proposition - предложение, утверждение, заявление, суждение (в логике, философии).

------------------------------------------------------------
 "Учение Якова Абрамова в изложении его учеников" (глава "Тэизм. Философия частотного словаря"). Составление и предисловие М. Н. Эпштейна.  Л О Г О С. Ленинградские международные чтения по философии культуры. Книга 1. Разум. Духовность. Традиции. Л., Издательство Ленинградского университета, 1991, сс. 226-227.  

Михаил Эпштейн