Индо-европейский корень "pot", означающий "мочь",  приобрел разветвленную систему производных в латинском (posse, мочь;  potens, могучий; possidere, владеть; potentatus, власть), а затем и в новых европейских языках.  В английском языке, приобретающем  в наше время на статус международного,  к  этому продуктивному корню восходит ряд слов, обозначающих основные формы и аспекты можествования: possible (возможный), possibility (возможность), potency (потенция, мощь), potent (мощный, сильный), potential (потенциальный), potentiate (делать возможным, придавать силу), possess (владеть, обладать), possession (владение, имущество, собственность), power (власть, сила, мощь, мощность, могущество,  энергия), powerful (сильный, мощный, могучий).

Некоторые заимствования из европейских языков вошли и в русский: "потенция", "потентный", "потенциал", "потенциальный", "поссибилизм". Таким образом,  корень "pot" охватывает основные группы значений, выраженных в русском языке корнем "мочь" ("возможность", "мощь", "могущество"). Правда, в отличие от русского "мочь", "pot" не выражает глагольных форм "можествования" ("мочь", "могу", "может", "может быть"), но, с другой стороны, охватывает ряд значений, выраженных в русском языке корнем "вла" ("владеть", "владение", "власть", "властелин"). В целом, название "потенциология" обнаруживает корневую связь с основными аспектами можествования (см.) - политическими (власть, могущество), экономическими (владение), модальными (возможность), волевыми (мощь), физико-метафизическими (потенциальность)...

Начиная с античности, философия сосредоточивалась на понятиях "бытия" и "знания", тогда как "мочь", как целостная категория, из которой далее исходят понятия "возможности" и "могущества", оказалась на периферии мышления. По этой причине и категория модальности (см.) оказалась  формализованной и отнесенной преимущественно в сферу логики и грамматики: она не соединялась с содержательной и собственно философской категорией "мочь", которая по своей метафизической и теологической глубине сопоставима только с категорией "быть". Положение модальности в философских исследованиях можно сравнить с тем гипотетическим случаем, если бы бытие изучалось только  как глагол-связка "быть" в грамматике и в логике  ("А есть А, А не есть не-А") - и не было бы тех глубинных концепций бытия, "сущего как сущего", которые составляют основу  "вечной традиции" западного мышления от Парменида до Хайдеггера.

  Между тем "бытие", самая широкая из всех философских категорий, составляет лишь одну из модальностей, "действительное", наряду с модальностями возможного и невозможного, необходимого и случайного. Содержательная постановка модальных проблем предполагает выход за рамки онтологии, которая сосредоточена на  категориях сущности и существования. Различие между "быть" и "мочь" глубже, чем между "сущностью" и "существованием", поскольку обе последние категории сугубо онтологичны и  представляют собой раздвоение одного свойства "быть" на бытие качества, универсалии - и бытие единичности, индивида. Потенциализм  выходит за пределы как  эссенциализма, полагающего бытие самостоятельных сущностей, так и экзистенциализма, полагающего в основу всего сущность самого бытия, чистое существование или его отрицание "ничто". Радикально иное по отношению к "быть"  - это вовсе не его отрицание ("не быть", "ничто"), но "мочь", как особый модус или состояние, не переводимое на язык бытия. Про "могущее" или "возможное" нельзя сказать ни что оно есть, ни что оно не есть. Если философия существования (экзистенциализм) на протяжении 19-го - 20-го веков оказалась в столь резкой и плодотворной оппозиции к философии сущности (эссенциализму),  то можно ожидать, что 21-ый век, в поисках альтернативных путей  для философии,  найдет для нее основание в  категории "мочь" и станет веком потенциализма.

 Предикат "мочь" входит в определение  таких важнейших свойств и отношений мироздания, как вера и надежда, желание и воление, разрешение и запрет, способность и потребность,  случайность и необходимость, чудо и долг, власть и любовь, собственность и стоимость...  "Мочь" составляет один из трех важнейших предикатов, на которых строится весь мыслимый универсум, наряду с предикатами "быть" и "знать". Модальная вселенная  даже более обширна по своему охвату, чем вселенные бытия и знания, поскольку включает множество  возможных миров, для которых релевантен только предикат "мочь".

        Между тем история философии обнаруживает сильную диспропорцию интересов к  этим  трем "китам" мироздания. Если теория бытия и теория познания составляют два основных раздела философии, онтологию и эпистемологию, то потенциология, как теория можествования (см.),  еще не сложилась. Нет исторической преемственности в изучении можествования - есть только отдельные философские учения, где отводится то или иное место категории "мочь".  Связь  этих учений еще не обрела той регулярности, которые позволила бы им сформироваться в устойчивую философскую дисциплину.

  Можно выделить по крайней мере шесть типов учений, шесть  разрозненных областей, где обсуждаются  проблемы  можествования:
        1). Метафизические учения об акте и потенции,  о возможном и необходимом, восходящие к Аристотелю и получившие развитие у стоиков, схоластиков, Лейбница, Канта.
        2). Модальная логика, также восходящая к Аристотелю, и современные учения о формальном исчислении модальных предикатов, о квантификации возможных миров   - Кларенс Льюис, Рудольф Карнап, Яакко Хинтикка, и др.
        3).Теологические учения о вере и надежде, о спасении верой, о соотношении веры и разума, о законе и благодати, воле и провидении  - от Тертуллиана, Бл. Августина и Фомы Аквинского до К. Барта, П., Тиллиха, Ж. Маритена,  Э. Блоха.
        4). Волюнтаристские учения Шопенгауэра и Ницше,  в основе которых лежит концепция "мировой воли" и "воли к власти", царства человеческого "могу"; к этому же разряду  можно  отнести и  психоаналитические учения о либидо, желании, бессознательном, воле к наслаждению и   господству  - З. Фрейд, А. Адлер, В. Райх, Ж. Батай.
        5). Политическая философия, изучающая  общественно-исторические формы власти и господства, и связанная с нею философия права и законодательства, в центре которой категории позволения и запрета, - от Платона и Аристотеля до Гоббса,  Гегеля,  Маркса,  Джона С. Милля, Дьюи, Маркузе.
        6). Философия и методология математики, кибернетики и естественных наук, изучающих вероятностную природу вселенной, статистические закономерности микромира,  случайностные и хаотические процессы, числовые модели передачи информации и т.п.  - от Паскаля до Н. Бора, В. Гейзенберга, Н. Винера, И. Пригожина.

        Все  эти  интеллектуальные традиции, сами по себе достаточно сильные и влиятельные,   тем не менее фрагментарны в отношении объединяющего их понятия "мочь" и часто даже не подозревают об общности своего предмета. Политическая философия ничего не знает о теории вероятностей, а модальная логика - о волюнтаристских концепциях Ницше. Лейбницевская метафизика  возможных миров никак не соприкасается с фрейдовским учением об эросе и либидо.  С трудом прослеживается какая-либо историческая или интеллектуальную связь между философией воли Шопенгауэра и вероятностным подходом Н. Бора к квантовым величинам, или между исчислением модальных предикатов у К. Льюиса и  "мужеством быть" у П. Тиллиха.  Между тем  и воление, и возможность, и вероятность, и потенция, и желание, и власть, и вера - все это это разнообразные формы можествования, его политические, этические, психологические, физические, теологические и другие дисциплинарные проекции.  Предикат "мочь" неизбежно входит в  структурное описание всех этих феноменов.

         Идет ли речь о  мощи государства, о господстве определенного класса, о юридических или моральных запретах, о силе индивидуальной  воли, об  эротических желаниях,  о вере в божественное откровение, о возможности существования иных миров или о вероятности столкновения элементарных частиц, - перед нами всюду выступает  "мочь" как универсальное свойство, всеобъемлющая "потентность" человека и мироздания, которая еще не нашла для себя объединяющей дисциплины в системе знаний.

      Потенциология по своему статусу соотносима с двумя другими главными философскими дисциплинами - онтологией и эпистемологией.  Традиционно основной вопрос философии определялся в сфере соотношения бытия и знания (действительности и сознания), который по-разному решался в таких господствующих направлениях, как монизм и дуализм, реализм и номинализм,  идеализм и материализм.  В развитие этой традиции можно вычленить  еще две группы основных вопросов, которые пунктирно прослеживаются в истории философской мысли и нуждаются в систематическом изучении.  Это вопросы о соотношении (1) бытия и можествования и (2) знания и можествования, т.е. вопросы онтической и эпистемической модальности.

В первой группе вопросов, возникающих на скрещении онтологии и потенциологии, рассматривается соотношение  реального и возможных миров, акта и потенции,  необходимости и случайности, детерминизма и волюнтаризма, влияния среды и волевого самоопределения личности.  Во второй группе вопросов, возникающих на скрещении  эпистемологии и потенциологии,  рассматривается соотношение знания и веры, разума и откровения, теории и гипотезы, опыта и интуиции,  достоверности и свидетельства,  эмпирических и вероятностных моделей в науке и культуре, в средствах информации и коммуникации. Вопросы, относящиеся к области потенциологии и ее взаимодействия с теориями бытия и познания принадлежат к числу не менее фундаментальных, чем вопросы, возникающие на границе онтологии и эпистемологии.

Трудно  однозначно объяснить, почему потенциология приходит к самосознанию и формируется как единая дисциплина позже, чем онтология и эпистемология, которые определились как особые философские дисциплины  уже в 17-ом веке (у Декарта, Лейбница, Вольфа). Быть может, сама сложность и многообразие отношений, связанных с предикатом "мочь", предопределили их разбросанность по ответвлениям разных  философских и нефилософских дисциплин. Особенно трудно оказалось установить связь между  модальностями бытия (действительное, возможное, необходимое и случайное) и познания (знание и вера, аксиома и гипотеза, свидетельство и предположение, выражение уверенности и неуверенности), и между ними обеими -  и областью политической, правовой и моральной философии, где модальность выступает как воление и желание, владение и власть, позволение и запрет.

Все эти разновидности "мочь" оказались рассеянными по  разным дисциплинам, поскольку лишь в 19-ом и особенно в 20-ом веках обнаружилась объединяющая их тенденция  - возрастание самого статуса "мочь" как в гуманитарных, так и в естественнонаучных дисциплинах. При этом свойство "мочь", начиная с Шопенгауэра и Ницше, Кьеркегора и Штирнера, Фейербаха и Маркса, выступало как  критическая, подрывная сила  в отношении политических устоев бытия и теоретических устоев знания. Возможностные и вероятностные методы и морально-психологической ориентации  оказались в центре культуры и мышления на исходе 20-го века. Этот исторический процесс потенциации (см.) - движение от сущего к возможному, от традиции к  эксперименту, от реального к виртуальному, от знания к гипотезе, от детерминизма к вероятностным и случайным процессам, - создает   общественно-методологические условия  для  создания  новой философской дисциплины. В этом смысле потенциология - не просто сумма раннее разбросанных по разным дисциплинам  учений о  можествовании:  это выражение духа 20-го века, который ставит под вопрос категории "реальности", "знания"   "истины" - и ставит  знак  "может быть" над входом в третье тысячелетие.

См.  Модальность, Можествование, Мультиверсум
Мультивидуум, Потенциация, Протеизм, Прото-

----------------------------------------------------
М. Эпштейн. Философия возможного. Модальности в мышлении и культуре. СПб,  Алетейя, 2001.

Михаил Эпштейн