В размышлениях об любви обычно выделяется два уровня: секс - и эрос, или пол - и любовь. Например, Н. Бердяев пишет: "Мне всегда думалось, что нужно делать различие между эросом и сексом, любовью-эросом и физиологической жизнью пола". [1] На самом деле, строение этой сферы не двух-, а по крайней мере трехступенчато. Любовь составляет особый, высший уровень межличностных отношений, который нужно отличать и от сексуальности, и от эротики (см. Эротология).
1. Пол (сексуальность) - размножение вида посредством сочетающихся индивидов.
2. Эротика - смертность индивида и его стремление стать всем для себя.
3. Любовь - бессмертие индивида и его способность стать всем для другого.
Если сексуальность служит средством биологического продолжения своей жизни в потомстве, а эротика - способом наслаждения в себе и для себя, вне репродуктивных целей, то любовь - это чувство бессмертия в том единственном отношении, которое соединяет двоих и делает абсолютными друг для друга, создает из них новую реальность целостного сверхсущества.
По словам Ж. Батая, "эротизм ей /обезьяне/ неведом как раз постольку, поскольку ей недостает знания смерти. И напротив, из-за того что мы люди, из-за того, что мы живем в тревожном ожидании смерти, мы и знаем ожесточенное, отчаянное, буйное насилие эротизма". [2] Животные не знают эротики, потому что не знают о своей смертности и не пытаются вобрать как можно больше наслаждения в краткий промежуток жизни. Человек, напротив, "и жить торопится, и чувствовать спешит". Эротика - это интенсивное, многократно усиленное волей и сознанием переживание того, что самопроизвольно случается в сексе. Эротика исходит из ощущения своего смертного "я", которое пытается продлить наслаждение, превзойти служебную функцию совокупления, замкнуть на себя то, что принадлежит роду. Соитие уже не служит инстинкту размножения, но множится само по себе, продлевает себя для себя.
Таким образом, величайшее наслаждение даруется нам нашей смертностью и актом воспроизводства себя в других, который мы превращаем в акт воспроизводства самого наслаждения. Нагота покрывается, влечение затормаживается, создается множество запретов, в свою очередь порождающих соблазны. Так вырастает область эротики, в которой скорейшая сексуальная разрядка уступает место многоступенчатой игре наслаждения, одевания и раздевания, сближения и остранения. Сознание своей смертности усиливает эротическую напряженность: влечение становится круче, отчаяннее, тела сильнее сплетаются, глубже проникают друг в друга на грани грядущего небытия. Кажется, что цепляясь или впиваясь друг в друга, они смогут удержаться на краю этой бездны. Таков предел эротической одержимости, подстегнутой ужасом конца.
Но за сознанием своей смертности следует еще надежда на индивидуальное бессмертие, на то, что в каком-то смысле пребудешь всегда. Эта надежда не всегда переводима на язык религиозной веры, догматического умозрения. Она может сопрягаться со множеством самых разных религиозных, полурелигиозных и даже вполне агностических убеждений. Так или иначе, сознание своей смертности не может не представить, хотя бы как слабую и отдаленную перспективу, "свое иное" - возможность бессмертия. Если бы мы не знали чего-то о бессмертии, хотя бы смутно, в виде догадки, мы не могли бы знать и о нашей собственной смертности: сама граница между смертью и бессмертием прочерчивается одним и тем же знанием, сочетающим эмпирику и мистику.
Переход за границу эротически-смертного совершается как любовь. Эротика живет остранением и отсрочкой полового акта, игрой сближения-отдаления, но по ту сторону этой игры иногда, очень редко, порой лишь раз в жизни, а порою никогда, возникает чувство абсолютной предназначенности друг другу, такой нерасторжимости, над которой не властна даже смерть. Как эротика включает в себя сексуальность, так любовь включает в себя эротику, но не сводится к ней.
Если между сексуальностью и эротикой лежит цивилизация, обуздывающая природные инстинкты и тем самым переводящая их в соблазны, создающая на месте хотений бесконечность желаний, то между эротикой и любовью лежит область личностного, персонального. Игра эротических масок, отчуждений и сближений в конце концов встречает противодействие со стороны развитого чувства личности, которая хочет во всем и всегда оставаться собой. В эротике индивид утверждает себя и свое наслаждение как высшее по отношению к роду, но дальнейшее становление индивида постепенно выводит его и за пределы самой эротики. Любовь возникает из развития личности - как преодоление эгоизма, или, по мысли Вл. Соловьева ("Смысл любви"), как спасение "я" любящего перенесением центра его абсолютной значимости в "ты" любимого. Как цивилизация служит орудием "магического" претворения сексуальности в эротику, так индивидуальность, развившаяся в эротике, постепенно претворяет ее в любовь.
Между эротикой и любовью - отношения далеко не спокойные, взрывоопасные, что приводит порой к деэротизации любви и к распаду даже крепких союзов. Эрос ищет отчуждения и нового овладения, какой-то постоянной щекотки, игры, уклонений, отсрочек, тогда как в любви возникает новая прямота отношений, чудо повседневной распахнутости, сплетенности, сораздельности. На совсем ином уровне любовь возвращается к простоте сексуальных отношений. Но любовное взаимопроникновение двух существ, в отличие от сексуального, может длиться нескончаемо, захватывая те же области, где происходит эротическая игра остранения: тело, одежда, слова, книги, интересы, пристрастия, раздельное прошлое, неопределенность будущего. Любовь не разряжается краткой судорогой, это непрестанная со-бытийность двух миров: что бы мы ни делали, между тобою и мною постоянно что-то происходит. Даже разлука, нечувствие, забвение становятся знаками этого любовного языка, как пробелы между словами. Возлюбленная - это весь мир как система знаков, указывающих на нее: система метафор, символов, аллюзий, гипербол - энциклопедия поэтических образов, антология "ее" или "о ней", всеохватная "Елениана" (если ее зовут Елена), или "Наталиана", или "Ириниана"... А для женщин - "Петриада", "Алексиада", "Александриада"... Любовь - сплошной семиозис, смыслотворение; по выражению Ролана Барта, это "пылающий костер смысла", где нет тел и вещей, есть только желание и взаимность, вопрос и ответ, тревога не- и надежда на.
Любовь - это система уравнений между "ты" и "мир", область постепенных замещений, метафорических расширений, которая начинается с узкого "ты" и круто, как воронка, распахивается, чтобы вобрать все, что есть и что может быть вообще. По словам Новалиса, "что любишь, то повсюду находишь... Возлюбленная - сокращение вселенной; вселенная - продление возлюбленной..." Любовь - это простота и обыкновенность сопребывания двоих всегда и везде, готовность провести вместе вечность - или то, что отсюда, из времени нам представляется вечностью. Конечно, мы понятия не имеем, что такое вечность сама по себе, как таковая; но поскольку нам дано испытывать и претерпевать время, мы по контрасту можем знать и вечность. Больше того, если бы нам не было дано некоторое чувство вечности, мы бы не имели понятия и о том, что такое время, поскольку только соотносительность этих понятий придает им смысл.
Абсолютное обычно противопоставляется релятивному, но в действительности возникает только на его основе. Любовь абсолютна именно как соотносительность двух индивидуальностей. Это соразмерность, сочлененность, сцепленность, сплетенность, свитость каждой ткани, мышцы, телесного сгиба, извива, косточки, жилки и волоконца. Любовь - это непрерывно снующий челнок, ткущий из объятий, переплетений, смыканий, размыканий, сжатий плотнейшую ткань нового, двойного существования. Как веревка несравненно крепче порознь составляющих ее нитей, так и любовь создает это несравненное чувство крепости. Кажется невероятным, чтобы в одном существе могло заключаться столько источников силы и радости для другого. Но ведь каждый обладает только одним, ограниченным телом, и в этой со-ограниченности двоих - источник их неисчерпаемой способности к слиянию. Бесконечна сама соотносительность двух конечных существ, их созданность друг для друга.
Если эротика соответствует сознанию нашей индивидуальной смертности
и стремлению выйти из процесса родового воспроизводства, замкнуть цикл
жизни и наслаждения на самом себе, то любовь - это выход за пределы себя,
но уже не в "дурную" бесконечность размножения, а в бессмертие меня самого,
достижимое не вообще, а только в другом. Любовь - это пробная форма бессмертия,
когда я знаю, что останусь навсегда: не вообще, не где-то, а в этом единственном
существе, и оно - во мне. Поскольку я - единичное существо, то другого
единичного существа достаточно, чтобы вобрать меня, понести в себе, сохранить
навсегда, в отпечатке взаимности и соразмерности.
Именно потому, что любовь доходит до чего-то бессмертного в любимом,
в ней проявляется готовность к смерти - но именно вдвоем и друг для друга.
В любви часто возникает желание, хотя бы мгновенное, умереть вдвоем,
именно потому, что вдвоем нельзя умереть. Любовь имеет отвагу заигрывать
со смертью, потому что не боится ей проиграть.
См. Противозовие (в этике), Эротология, Этика дифференциальная
1. Н. Бердяев. Самопознание, гл. 2, в его кн. Эрос и личность. Философия пола и любви. М., Прометей, 1989, с. 135.
2. Жорж Батай. "Слезы Эроса", в кн. Танатография Эроса. Жорж Батай и французская мысль середины 20 века. СПб, МИФРИЛ, 1994, сс. 278, 282.
---------------------------------------------------------------------
Платон. Пир. Соч. в 3 тт., т. 2. М., Мысль, 1970.
Философия любви, в 2 тт. Сост. А. А. Ивин. М. Изд. полит. лит., 1990.
The Philosophy of (Erotic) Love. Ed. by Robert Solomon and Kathleen Higgins. University Press of Kansas. 1991.
Русский Эрос, или Философия любви в России. Сост. В. П. Шестаков. М. Прогресс, 1991
Вл. Соловьев. Смысл любви. Соч. в 2 тт, 2-ое изд., М., "Мысль", 1990.
В. В. Розанов. В темных религиозных лучах. Собр. соч. по ред. А. Н. Николюкина. М., Республика, 1994.
Н. А. Бердяев. Эрос и личность. Философия пола и любви. М., Прометей, 1989.
Denis de Rougemont. Love in the Western World (1940). Pantheon Books, 1956.
К. С. Льюис. Любовь, в его кн. Любовь. Страдание. Надежда. М., Республика, 1992.
Георгий Гачев. Русский Эрос. "Роман мысли с жизнью". М., Интерпринт, 1994.
Thomas Lewis, Fari Amini, Richard Lannon. A General Theory of Love. New York: Vintage Books, 2001.
Размышения Ивана Соловьева об Эросе. Составление и предисловие М. Эпштейна. Человек. 1991, #1, с.195-212.
Михаил Эпштейн. Поэтика близости. Звезда. СПб, 2003, #1.
Михаил Эпштейн