ВСЕ ЭССЕ

                            Предисловие

Слово "все" в заглавии  двухтомника может читаться двояко, с буквой "е" или "ё".

"Все эссе": это издание включает (почти) все эссе, написанные мною за 27 лет, с 1977 по 2003.

"Всё - эссе":  эссе - это жанр всеобъемлющий, соединяющий и документально-хроникальное, и дневниково-исповедальное, и художественное, и философское видение мира.

"Весь мир - театр" было написано на входе в шекспировский "Глобус". На входе в эту книгу должно быть написано: "Весь мир - эссе". Эссе в данном случае - не просто  маленький разговор на большую тему, а целостный опыт мировидения через призму самого свободного и многогранного жанра.  У каждого жанра есть своя вселенная: романная, эпическая, лирическая, трагедийная...  Хотя каждое отдельное эссе невелико по объему, эссеистическая вселенная мне представляется самой открытой из всех. Она не скреплена единством сюжетной линии или драматического события и,  подобно окружающей нас вселенной, стремительно меняет свои горизонты, разбегается  в неизвестность. Эссе, с его автоматическим переключением жанровых скоростей, представляется самым быстрым средством передвижения по современному миру.

Между отдельным эссе и эссеистическим собранием разница столь же большая, как между отдельным рассказом и "Декамероном" или "Записками охотника".  Опыты, входящие в эти книги, слагаются в тематические циклы - о природе и языке, о любви и о войне, о поэзии и религии, о времени и пространстве, о предметах быта и о духе народа... В свою очередь эти циклы слагаются в мозаичное целое, соотносимое по объему с жизнью автора и смыслом той эпохи, подопытным и свидетелем  которой он удостоился стать. Иными словами, это тотальная эссеистика - попытка заново, по кусочкам, как в картинке-пазле,  воссоздать то многосложное целое, которое уже стало распадаться в прежней, величавой, эпически-романной или системно-философской картине мира.

Я обратился к эссеистике, когда, как ни странно,  даже такого жанра не было в советской словесности - считалось, что и в русской.  За жанр признавалась только публицистика, а "эссе" - это нечто чуждое, сугубо западное. В  главной литературной энциклопедии того времени так  и было сказано: "Для русской и советской литературы жанр эссе нехарактерен..." [1]

В отличие от публицистики, эссеистика не притязает на общезначимую тему и гражданский пафос: она ограничивается сферой частного, прихотливо-своенравного - так сказать, разукрупняет общественную  духовную собственность до кустарного промысла и единоличного надела. Слово "эссе" одинаково произносится в обе стороны. Вот и смысл  этого жанра - двусторонний: разрушая авторитарные мифы, воссоздавать на их месте авторские. Превращение мифа, как творения народной души, в эссе, как опыт частного  самосознания, - такова жанровая "алхимия" этой книги.  Задача  эссе - вызвать столь же согласие читателя, как и его несогласие, чтобы мысль, двигаясь в  противоположных направлениях, уклонялась от односторонности.

В отличие от публицистики, эссеистика не притязает на общезначимую тему и гражданский пафос: она ограничивается сферой частного, прихотливо-своенравного - так сказать, разукрупняет общественную  духовную собственность до кустарного промысла и единоличного надела.  Поэтому задача  эссе - вызвать столь же согласие читателя, как и его несогласие, чтобы мысль, двигаясь в двух противоположных направлениях, уклонялась от односторонности.

Чтобы наверстать упущенное российской словесностью по части эссеистики, в 1982 г. в Москве был создан Клуб эссеистов, сначала чисто домашний, в составе  художника Ильи Кабакова,  социолога Иосифа Бакштейна и меня. С 1983 г. Клуб прописался при Центральном доме работников искусств, но остался по преимуществу домашним и действовал до 1988 г..  Таким образом, наряду с практикой и теорией  этого жанра [2],  возникала еще и особая интеллектуальная среда - эссеистическое сообщество. Я с благодарностью вспоминаю это время сомыслия, приключения идей в дружеском кругу.  [3]

Когда я оказался в Америке, то мне посчастливилось найти эссеистически восприимчивую среду на радиостанции "Свобода" в Нью-Йорке. Почти все мои тексты 1990-94 гг. передавались в эфир программой "Поверх барьеров",  ведущему которой, Александру Генису, я обязан диалогической поддержкой  и некоторыми темами для размышлений.

Отдельные эссе выходили  во многих журналах и газетах  [4], но все вместе никогда не издавались. А именно вместе они создают  ту мозаику-панораму разламывающихся эпох и  двух континентов, которая, может быть,  и представляет главный интерес.

Расположение текстов в этом собрании  - хронологически-географическое: первая книга - Россия, 1970-е и 80-е гг; вторая - Америка, 1990-е и 2000-е. Названия  книг асимметрично: "В России" -  "Из Америки". Это объясняется тем, что во второй книге речь идет  не столько о самой Америке, сколько о взгляде на Россию из Америки и наоборот, т.е. о скрещениях и контрастах двух культур. Таким образом,  две книги охватывают четыре десятилетия (1970-е и 2000-е - только по краям), с точкой разлома в 1990 г. (последний год советской империи и год моего переезда в США).

Внутри книг тексты объединяются в проблемно-тематические  разделы (по одиннадцать в каждой книге), которые перекликаются между собой. Так, начинаются обе книги  опытами о природе и пространстве, потом включаются такие темы, как национальное, социальное, частная жизнь, язык, верования и т.д.  В собрание включены также в качестве приложений две статьи о жанре  эссеистики и ее месте в  современной культуре.

Пересматривая эти опыты, я не нашел возможности что-либо ситуативно переправлять, приспосабливать к последнему прояснившемуся моменту. Для меня важно было не сгладить, а, напротив,  заострить зигзаги, которыми двигалось позднее советское и раннее постсоветское время. От месяца к месяцу происходили эпохальные сдвиги, менялись значения слов, как, например, между июлем 1991 года, когда слово "путч" еще ассоциировалось только с Германией и Латинской Америкой, и сентябрем того же года, когда это слово уже прочно вписалось в  российскую историю. Тексты расположены тематически, но под каждым стоит дата написания, так что логический и хронологический порядок перебивают друг друга, обнаруживая неизбежную разноголосицу разума и истории. Истории, как всегда, непредсказуемой, но на стыке двух времен (позднесоветского и послесоветского) - даже скандально невероятной, путающей все теоретические расчеты. Там, где кончается территория более твердых и последовательных жанров:  рассказа, хроники, статьи, трактата, - там начинается эссе.
.

2.   Михаил Эпштейн. Законы свободного жанра. Эссеистика и эссеизм в культуре Новой времени.  "Вопросы литературы", 1987, #7, сс. 120-152.

3. Наиболее постоянными участниками Клуба были Владимир Аристов, Ольга Вайнштейн, Людмила Польшакова, Мария Умнова, Борис Цейтлин. Регулярно участвовали также Ольга Асписова,  Галина Кустова, Людмила Маргулис, Алексей Михеев,  Игорь Яковенко. Изредка приходили Ирина Вергасова, Константин Мамаев, Валерий Подорога, Ольга Седакова, Владимир Сулягин и многие другие...  Примерно раз в три недели мы собирались на домашние импровизации. Выбиралась тема - и тут же, за одним столом,  мы писали свои эссе,  трактуя  эту общую тему с разных сторон; потом читали, обсуждали, додумывали.  Всего за семь лет состоялось более 80  импровизационно-эссеистических сессий, на  такие разные темы, как "Головные уборы" и "Знаки препинания",  "Режущие предметы" и "Разговор одинокого с самим собой".

4.   "Звезда",  "Новый мир", "Октябрь", "Родник", "Синтаксис", "Человек", "Стрелец", "Столица",  "Независимая газета", "Новая газета", "Новое русское слово", наконец, с 1998 г. - сетевые издания: "Русский журнал", "Грани.ру", "Веер будущностей. Техно-гуманитарный вестник".  Если тексты, собранные в первой книге (1977-89), публиковались,  как правило,  много лет спустя после написания, то тексты второй книги (1990-2003) передавались по радио "Свобода", выходили в прессе или на интернете почти синхронно с моментом их завершения. Многие тексты существенно дополнены и переработаны. Около тридцати эссе впервые публикуются в данном собрании.